Папа. От зайчика

В последнее время я все больше стала разговаривать с родителями. По большей части с мамой. С папой, конечно, тоже, но он частенько занят на работе. Да и по сути я девочка, а значит беседы с мамой как-то органичнее для меня, как-то содержательнее что ли, если речь идет о чисто женской тематике.

Вчера, вот, к примеру, мы с мамой вспомнили о том, как туго жилось в конце девяностых. Я, конечно, всего не помню. Помню только, что бабушка заставляла меня вкалывать на дачном огороде. В восторг эта работа меня, естественно, не приводила. Я катала истерики. Психовала. И вообще вела себя непорядочно. Это сегодня мама сказала мне, что мы садили картошку и много-много помидор-огурцов-кабачков-и-прочей-снеди, ибо пытались в такой способ сэкономить деньги. Благо, о посадке картошки мы давно забыли, а огурцы и помидоры сегодня садим в гораздо меньших количествах и, по большей части, для своего удовольствия. Но тугие времена таки были. Вот тут, после этой точки хочется сказать "спасибо" маме с папой и бабе с дедом за то, что о существовании тугих времен я узнала лишь сегодня — когда эти самые времена остались позади. Я узнала о них будто бы из учебника по истории, а ведь большая часть моих одноклассников и однокашников прочувствовали их на себе.

Однажды одна моя знакомая сказала: "Помню, когда я училась в седьмом классе, мы с мамой ели попеременно то гречку, то ячку. Одну неделю гречку, другую — ячку. А больше у нас не было ничего. С тех пор я гречку ненавижу". Я мысленно жалела ее и думала: "Вот, блин! Ведь наша семья вроде тоже никогда высокими доходами не отличалась, и тем не менее на одной каше никогда в жизни мы не сидели". Сказать по правде, я и сегодня восторгаюсь тем, как моя мама относится к деньгам — легко и просто: есть — отлично, пойдем что-нибудь себе купим, побалуем себя. Нет — ну и фиг с ними, завтра будут, и тогда мы пойдем и что-нибудь купим, побалуем себя. Да, мои родители не ворочают миллионами, и даже тысячами не ворочают. Они владеют чем-то в разы большим — тем, что дороже всяких кладов и вкладов, тем, чего ты даже при большом желании никогда в жизни не сможешь купить, потому что этого товара нет на прилавках. И у фарцовщиков его тоже нет.

Ну, а теперь о самом главном. О самом теплом. О самом дорогом воспоминани из моего детства. По-моему, в тот период, о котором я веду речь, папа наш работал на Укртелекоме. Он часто не ночевал дома, меняя ночной сон на внедрение каких-то новых технологий — работа того требовала. Но каждый раз, когда папа получал зарплату, он брал нас с Андрюхой за руки и вел в магазин под названием "Радуга". В этом магазине был один сказочный отдел, в котором продавались орешки "Беверли Хиллз" в жестяных баночках, "Киндер Сюрпризы", зефир в шоколаде, печенюшки с фруктовыми и шоколадными прослойками в шуршащих цветных упаковках... Украинского на прилавках в то время практически не было. И жвачки, и конфетки, и драже, и арахисины в шоколаде, которые мы так любили, были привозными — польскими, турецкими, наверное. Все это стоило больших денег. Не знаю, каких именно. Папа разрешал нам выбирать все, что было угодно нашим широким и немного жадненьким детским душам. Мы выбирали. Потом папа складывал все эти съестные драгоценности в пакет и мы — праздничные — все вмести шли домой и закатывали настоящий пир.

Вчера в разговоре мы с мамой вспомнили об этом, и мама сказала: "Я же в то время еще в магистратуре училась. На работе денег платили мало, а мне еще в Днепропетровск на учебу  приходилось мотаться. Папа зарплату получал и на половину денег покупал  вам сладости. Я смотрела и думала: "Это ж так дорого!", а потом рукой махала, мол, Бог с ними, с этими деньгами. Кому же, если не вам?"

Вот так, через много лет я узнала, что детский пир с орешками и "Киндер Сюрпризами" стоил папе полмесяца работы. А еще знаете, наш папа всегда приносил вечером что-то "от зайчика". Это могла быть булочка с абрикосами, или две шоколадные конфеты, или килограмм пряников. Зайчик всегда передавал что-нибудь вкусненькое. По вечерам мы с трепетом ждали прихода папы чтобы узнать, что же на этот раз передал зайчик. Эх, дурачье мы мелкое! Мы ж тогда не понимали, что наш папа и был самым большим подарком среди тех, которые когда-либо передавал этот несуществующий заяц.