Барсучок. Начало

  

Меня постоянно спрашивают: "Почему, ну почему ты не публикуешь на своей странице в социальных сетях дурацких стишков и статусов, типа, "берегите мамы дочек — у меня растет сыночек"? Почему не даешь народу полюбоваться на проявившиеся в тебе черты среднестатистической мамаши?" Скажу больше: некоторые из моих друзей и знакомых уверены, что по ночам — когда все спят и никто не может меня уличить — я прокрадываюсь к кроватке своей маленькой дочери и начинаю сюсюкать — а-ля "утибоземой, хтойта у нас тут такой масипусенький" и так далее. Люди считают меня грубоватой и слегка неотесаной, ссылась на стресс, который я переживала в течение девяти месяцев.

37 недель

Ладно, что уж рассусоливать. Села писать — буду писать, тем более что срок моего пребывания за компьютером ограничен Варвариным желанием поесть. Пока что она мирно, но громко какает в кровати — самое время собрать свои мысли в кулак и выложить вам все, как на духу. Начнем  с самого начала?

Кто-то рожает в 37 недель, кто-то в 39, а кто-то в промежутке. Доношенной беременность считается в сорок недель, однако меня, убежденную в том, что я рожу на тридцать восьмой, это совершенно не утешало. Варваре было вообще наплевать на все эти человеческие циферки и врачебные прогнозы. УЗИ, например, нагло соврало мне, сообщив, что моя дитятя родится весом почти в четыре с половиной килограмма. Барсучок появился на свет весом в три кило сто двадцать "гэ". Но это не более чем лирическое отступление.

В роддом я поступила ровно в сорок одну неделю, измученная мыслями о том, что уже пора бы. Дочь мою мысли мои — опять таки — волновали мало. Признаться честно, в голове возникали самые разные  уловки, посредством которых я пыталась выманить детеныша на свет божий. Сначала я решила, что Варвара хочет видеть наряженную ёлку, а потому отправила Ивана на рынок за новогодним деревом и гирляндой. Потом мне взбрендило в голову, что Варвара желает иметь икону своей покровительницы — Святой великомученицы Варвары, и я заставила Диану поехать в Святогорск и приобрести этот атрибут, а после выслать срочной посылкой. Однако ни одна из придуманных мною уловок не сработала.

Это сейчас вспоминаешь и думаешь: ёшкин кот, что за бред? Какие такие иконы? Какие ёлки? Но беременных — их разве поймешь?

Два дня, ночуя в роддоме и поедая приготовленную и принесенную мамой еду, я мечтала поскорее родить, но в полдень двадцать шестого декабря мои мечты как ветром сдуло. На сроке сорок одна неделя и один день у меня, наконец, начались схватки. Поначалу это меня даже забавляло. Торжествовало во мне обыкновенное любопытство: а как это? а что это? а насколько это больно? Я, начитавшись умных книг, была уверена, что роды — это тяжелый физический труд, но именно труд — не боль, не дыханье запыхавшегося пингвина, не кровь, не растрепанные волосы, не пот — естественно, не страх, в общем, не, не, не. Просто физический труд. М-да, вспоминая все произошедшее со мной, я безаппеляционно заявляю, что физическим этот труд назвать сложно — он титанический, нереальный, сумасшедший, катастрофически болючий! Следующий абзац я посвящаю Ивану, Варвариному отцу.

Дорогой Иван, читаешь накаляканное мною ты нечасто, однако это не является противопоказанием к выражению благодарности в твой адрес посредством моей нелепой прозы. Если бы не ты, мой дорогой друг, соратник и товарищ, если бы не ты, мой любимый крестьянский сын! Ух, даже страшно представить, что было бы, если бы не ты!

Иван гордо провел несколько часов в родовой палате, мучаясь вместе со мной. Временами он смелся надо мной, временами психовал, периодически перечитывал плакаты, вещающие об основных постулатах грудного вскармливания. Думаю, ему было еще хуже, чем мне. Я, по крайней мере, была в ночной сорочке, а он — в теплых джинсах, ботинках, рубахе, жилетке, бахилах и накидке, учитывая тот факт, что в родзале было плюс тридцать по Цельсию. Он тер мне поясницу практически без остановок, иногда отпрашивался покурить, но я не отпускала. Он пытался меня рассмешить, не зная, что рассмешить барышню, которая вот-вот родит, не под силу даже Михаилу Галустяну. В общем, там — в родильном зале — он был полноценным отцом и мужем. Полноценнее я его еще не видела. И пробирает меня гордость за него, и душит благодарность.

 Начав свою родовую деятельность около полудня 26 декабря, к двадцати пяти минутам восьмого я, наконец, встретилась с Варварой лицом к лицу. Мы встретились с ней. И долго не могли в это поверить. Я радовалась своему здувшемуся и похожему на некачественное желе животу и рассматривала Варины глазки-камушки. Иван фотографировал нас и рассылал фото родным-и-близким. Причем его абсолютно не смущало, что половину фотографии занимал мой сосок. Это я, конечно, выяснила позже и пришла в ярость, но было поздно.

Варвара отдыхают

Потом была первая ночь, первое кормление, первый сон без живота, но с Варварой. Первое одевание, первое целование и первое бесконечное любование. Я рассматривала ее ноготки, пальчики, бровки и глазки-камушки. Прикидывала, какой длины ее волосы, кем она станет, когда вырастет, и сколько денег будет зарабатывать для своей старушки-матери. Я пыталась осознать, что стала мамой, но оно как-то не особо осознавалось. Иван от осознания того, что стал отцом, запил на пару дней. Мне же такой возможности предоставлено не было, поэтому осознавала я на трезвую голову.

Потом нам начали слать посылки, в которых прятались подарки для нашего барсучка. Мои друзья и сестры моих друзей заботливо запаковывали в почтовую бумагу разные разности, за что мы шлем им бесконечный поток теплых поцелуев в щеку.

Варвара купаются

Со времен рождения нашей Варвары, нашего хомчика и барсучка прошел один месяц и четыре дня. Собака наша возомнила, что она какашный инспектор, в обязанности которого входит проверка наполненности детского памперса. (Один раз собаченцЫя даже своровала использованный подгузник из мусорного ведра и спрятала его нам под подушку. Тайник быстро рассекретили — по запаху.) В нашем доме появилась гора детской косметики, кроватка, ультрамодное креслице Chicco и тонны детских одежек-пеленок. Бутылочки, сосочки, чаёк с фенхелем, который избавляет детеныша от колик. Разноцветные надувные шары, развешенные под потолком к нашему возвращению из роддома, множество упаковок травы-череды для купания Варвары, надувной кружок, в котором наша дочь плавает в ванной, и еще великое множество всякого барахла, которое свидетельствует о наличии ребенка в доме.

Вот так — именно так, а не иначе, — всё и началось. Теперь мы вместе — я, Варвара, Иван и какашный инспектор — Шугуан из Южной норы — наша собаченька-собачуня. Часы ночного сна катастрофически сократились, зато до максимума увеличилось осознание бесконечного жизненного счастья, ведь мы, наконец-то, вместе —  я, маленькая Варвара, Иван и какашный инспектор — Шугуан из Южной норы — наша собаченька-собачуня.