Каждый имеет право на законный выходной. Некоторые — даже на два. Но Магда превзошла все мои — даже самые изощренные (!) — ожидания, нагло организовав себе целый "пятёрик" (или "шестёрик" — уж не помню: с ней год за два). Я — независимый опоссум, денно и нощно кружащий по своей норе, я — пчела-трудоголик, руководящая пчелиным профсоюзом и занимающая еще пару-тройку почтительных должностей, я — царица одной новой сковородки и десятка старых кастрюль, вкушающая чесночный аромат свинины из собственной духовки, я — гениальный и недооцененный современниками баснописец... (В уме эта тирада все еще длится.) Вот такая вот я — была обречена на длительные пытки, путем добровольного перемещения Магды в мое личностное пространство по причине острого респираторного заболевания.(О-о-о! Начинаю узнавать себя — ничтожного саблезубого наполеончика, мечтательно норовящего отсечь дружественные головы слегка отупевшим, но хранящим память о былых подвигах мечом сатиры. О-о-о!)
Первые сорок восемь часов Магда действительно изнемогала от коварного недуга, но даже он, вконец обессилив, бросился наутек. Мне же бросаться было некуда. Сперва я отрабатывала прозрачный взгляд предобрейшего дядюшки крота и покорно делала чай (разве что не кланялась, преподнося дары). Я покупала мандарины и, надрывая и без того слабые лапки, брела в свой пропахший "Гербионом" дом. Я искренне мыла посуду, но признаюсь — нервно стучала коготками по каждой послеобеденной тарелки. А пообедать — да будет вам известно — сидящая-дома-Магда очень любила! Она обносила холодильник, как стая противных мальчуганов обносит единственную оставшуюся в живых дворовую абрикосу. Я молча наблюдала, чего (господин окружной прокурор, прошу учесть!) не дождешься от гнусных крючковатых старушенций, наполовину вылезающих из своих окон, дабы пожурить "малолетних бандитов" (жаргон бальзаковского возраста — прим. автора). Я честно ваяла приносящие (не)малый доход статьи под с-ума-сводящие звуки MTV Music Awards. Я позволяла этому вредителю (О! оскорбленьица посыпались!) три дня и три ночи раздражать меня видом своей нечистой головы, ковыряться своими веткоподобными ногтевыми пластинами в моей горячо любимой Нокии, разбрасывать где ни попадя наполовину полные (оптимистичный нюансик) чашки с чаем. Да что уж мелочиться: я снисходительно позволяла ей величать "ослиную мочу" — чаем, что есть высшее преступление!
Спешу признаться, операция "Пигмалион" с вашей покорной в главной роли успеха не имела. Чем больше времени у меня отнимало превращение в предобрейшего дядюшку крота, тем быстрее била полночь: в то время, как у Золушки карета оборачивалась тыквой, а лакеи становились крысами, у нас плюшевошкурый грызун эволюционировал в кровожадную, магдоненавистную, снобистскую и бескомпромиссную личность — Акулину Генриховна Живолуп (мощно звучит? старалась!). Она рвала на себе клоки волос и оставшиеся клоки кротячей шерсти — атавизм, так сказать, из одного рукава у нее сыпались скверные словечки, из другого — яростно брызгала слюна. Все-таки раздражительная особа эта Акулина Генриховна. Но настал-таки, как говориться, звездный час рогатого скота!
Магда походкой ущемленного в правах циркового пони ускакала на целину, полулысая гражданка Живолуп модифицировалась в кароокую и чернобровую меня — с пышнейшей, между прочим, шевелюрой. Холодильник льет крокодильи слезы от счастья, а может просто течет, ибо разморозки требует. Единственный, кому досталось от Магды крепко, так это кот: он и по сей день невменяем. Тара-тарам-па-пам! Спешу собрать всю неосторожно разбрызганную слюну в специально отведенные колбочки, расшвырянные по углам и персидским коврам скверные словечки — в сундучок запереть, тарелочки расставить по правилам хорошего тона, узора и орнамента, коту успокоительного накапать, а может и к гомеопату сводить. В общем, разгребать мне еще и разгребать эти завалы конфетти после новогодней сказки. Ну, кто на что учился!
Комментариев нет:
Отправить комментарий